С Арменом Борисовичем у меня были качели. Сначала я был недоволен общением, потом доволен, а потом обидел его.
По долгу службы мне периодически доводится задавать разнообразные вопросы людям знаменитым и именитым. И наибольшее удовольствие я для себя нахожу в том чтобы раскрыть человека с личностной стороны, найти разницу между сформированным образом и «закадровыми» проявлениями характера. С той же целью я отправился интервьюировать Джигарханяна.
Увидев перед собой интеллигентного, доброго и весьма радушного человека, я понял, что трудностей не будет. Но… кто из нас не рассказывал Богу о своих планах. Армен Борисович почему-то отвечал совсем не то чего мне бы хотелось. Я ждал «душевных излияний» а он все о театре да о театре — зачем мне это думаю — ведь об этом пишут все и читатели уже все знают.
Так я печалился до тех пор пока не понял, что театр для него это и есть глубоко личное, самое важное и может быть самое интимное переживание. И вот после этого моего инсайта наше общение пошло значительно легче.
По окончании интервью я попросил его, когда я наберу свою девушку (в которую я тогда был сильно влюблён) пригласить лично на спектакль. Он сказал, что это некрасиво с моей стороны и обиделся за эту просьбу. Может быть он думал, что я прошу у него и билет, может быть так не принято, я до сих пор не знаю, что пошло не так, но… Но интервью таки состоялось.
Борис Крупник: На каком этапе вашей жизни вы почувствовали себя взрослым человеком?
Армен Джигарханян: Если вы поверите мне — я до сих пор не чувствую себя взрослым. И я испытываю довольно большое потрясение когда смотрю себя по телевизору — я вижу там старого человека, а ощущения у меня еще довольно шаловливые. Может это отпечаток профессии — ведь я должен испытывать какие то чувства. Искусство если вы знаете рождается из удивления и вот эта способность удивляться наверное и держит меня на плаву, когда я буду все знать мне станет скучно.
Борис Крупник: А вас что-либо удивляло в последнее время? Были какие-то открытия в искусстве?
Армен Джигарханян: Нет. Мой кот меня удивляет. Потому что он натуральный. Действует по принципу «кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая». Он идет к еде прямо.
Борис Крупник: Вам встречаются равнодушные зрители?
Армен Джигарханян: Всякое случается. Иногда приходится “драться со зрителем”. Знаете, как бывает в любви? Надо завоевать, надо уговорить, соблазнить. Те же законы и в искусстве. Надо понравиться.
Борис Крупник: Что для вас настоящий праздник души?
Армен Джигарханян: У меня сейчас это случается все реже и реже, наверное потому что я прямо скажем уже не молод. Как говорил один персонаж в «Кошке на раскаленной крыше» — «я стал мудрее и печальнее» на счет мудрости не уверен, но печальнее это правда. Хотя у меня такая профессия, что конечно есть там и мгновения восторга.
Я стараюсь говорить без лишних слов — только то, что знаю. Театр сложное учреждение, и я в нем работаю слишком долго, как говорится — «столько даже не живут». И сейчас многое перестает быть этим восторгом, потому как в театре да собственно и в жизни — главное действующее лицо — это компромисс, а с годами все труднее идти на компромисс.
Борис Крупник: У вас есть мечта… или цель к которой вы идете?
Армен Джигарханян: Такой такой пожалуй нет. Я все видел!
У меня одна мечта — чтобы я был живым, чтобы не допустил самообмана — энциклопедия, книга «Гиннеса», легендарный — дай бог не зацикливаться на этом, осознавать конечно приятно, но будем идти дальше, двигаться, жить…
Борис Крупник: Вы принципиальный человек?
Армен Джигарханян: Ну наверное. Я все таки 65 лет прожил. Есть принципы, но они не надуманные, я руковожу театром и там тоже стараюсь не выдумывать принципов. Я предпочитаю жить так, как англичане прокладывают тропинку. Они делают газон, а потом смотрят куда люди пойдут, в основном все происходит логично и дорожка получается в наиболее удобном месте. Я стараюсь жить реальностью. Не придерживаюсь каких то догм или умозаключений, а слушаю как мой организм реагирует. Я вполне реально осознаю, что в человеке самое сильное да и самое человеческое — это животное, потому что это натуральное, я не имею ввиду животное которое грызет зубами свое мясо, я говорю об истинности желаний. Ведь я воспринимаю вас, окружающий мир через себя через свои чувства через свое сердце…
Борис Крупник: Вы амбициозны?
Армен Джигарханян: Наверное… когда я выхожу на сцену я хочу властвовать над душами, над людьми… Но для меня все что становиться крайним, пограничным состоянием может перерасти в другие вещи, поэтому я полагаю, что моя амбициозность имеет выход. Вот например то что меня встречают аплодисментами дает возможность не превратиться в «фашиста» и это важно — я об этом задумывался потому что преподавал, потому что сейчас руковожу театром — здесь как в любви — партнерство гораздо важнее амбиций, если я стану заниматься только собой — я стану глухим, немым, а в конце слепым.
Борис Крупник: Вы счастливы?
Армен Джигарханян: Да думаю, что я испытал и испытываю счастье, связанное и с обычной жизнью и с реализацией себя.
Борис Крупник: Ваша любимая роль?
Армен Джигарханян: Нет такой. Хотя пожалуй… моя самая любимая роль это я сам. Любая роль — это часть моей жизни, рассуждений радостей и страданий…
Борис Крупник: Раскажите о своих недостатках.
Армен Джигарханян: А зачем?
Борис Крупник: Чтобы я мог спросить о том как вы с ними боретесь.
Армен Джигарханян: Моя мама говорила «Пусть без недостатков будут только твои враги». Какие бы это не были качества — они часть меня борюсь я с ними или нет, тиражирую ли, коллекционирую ли или спекулирую ими. И потом кто возьмет на себя ответственность СУДИТЬ. Для того чтобы судить надо знать предмет.
Борис Крупник: Вы нередко снимались в роли криминальных авторитетов, вам это нравится или вы предпочитаете положительные роли?
Армен Джигарханян: В момент творчества я не знаю и не должен знать положительная это роль или нет. Мне надо сыграть жизнь, а не положительное или отрицательное. А что из этого выйдет мы с вами потом посмотрим и очень может быть, что вы воспримите героя — положительным, а кто то отрицательным и это будет замечательно. И очень важно, что бы мы с вами помучались — кто прав кто виноват. Тогда возникает проблема.
Борис Крупник: Армен Борисович почему вы в юности не смогли поступить в ГИТИс?
Армен Джигарханян: Я был не готов к экзамену. Одного желания мало. Я выучил одну басню и приехал в Москву поступать…
Борис Крупник: Ваш сын учился на журналиста. Он писал о вас статьи, брал у вас интервью?
Армен Джигарханян: Нет. У нас сложные отношения и я предпочитаю на эту тему не говорить.
Борис Крупник: Расскажите про свою самую яркую любовь?
Армен Джигарханян: Тоже вряд ли… Сегодня у меня такое ощущение, что моя самая яркая любовь — это моя жена — нынешняя, а юношеские фантазии я сейчас и не вспомню то. Кроме того к своей жене я испытываю чувство ответственности. Может быть это одна из модификаций любви. И в моем возрасте это важнее чем безоглядная страсть…
Борис Крупник: Профессия — это удовлетворение амбиций или возможность душевной разрядки?
Армен Джигарханян: Прежде всего страсть! А потом уже амбиции, деньги…
Какой я есть — такой и на сцене. Я не стесняюсь. Потому что в моем представлении каждый спектакль — это повод поплакаться вам в жилетку или посмеяться. Если вы тоже плачете со мной или смеетесь, значит, это счастье.
Борис Крупник: Насколько трудна профессия актера ?
Армен Джигарханян: Это своеобразная игра. Я придумываю какого-то человека и становлюсь им. Есть люди, которые в жизни заикаются, а на сцене говорят нормально. Там проходит зубная боль, головная боль. Хотя каждый выход на сцену — это своеобразный риск. У меня есть друзья — дрессировщики Шевченко. Они давно уже делают совершенно фантастические аттракционы с тиграми. Я как-то спросил: «Боитесь выходить на манеж?», они ответили: «Каждый раз!». То же самое — моя профессия. Она, конечно, не такая опасная. Но если этим заниматься серьезно, то почти шахтерская.
Борис Крупник: Чего вы боитесь в жизни?
Армен Джигарханян: Многого. Равнодушия боюсь. Я выхожу из дому с чувством страха это плохое чувство я это знаю, но оно у меня есть. Незащищенности боюсь. Я не знаю куда мне бежать если меня ограбят…
Борис Крупник: Каковы Ваши отношения с религией?
Армен Джигарханян: Нормальные — ритуалы я не делаю, в церковь не хожу, но у меня есть свой бог. Я занимаюсь таким делом, в котором надо обязательно верить.
Борис Крупник: Что лично для вас эффективнее кнут или пряник?
Точно не кнут! Я его не люблю ни применять ни уж конечно получать.
Пряник… нет скорее любовь, через любовь и искренность проще донести человеку свои желания, ожидания… Великий театральный мудрец Немирович-Данченко утверждает что, художественный руководитель должен быть диктатором. Мне лично такой подход несимпатичен. Я думаю, что искусство есть любовь.
Борис Крупник: У вас есть мысли о перспективах театрального искусства.
Армен Джигарханян: Я думаю театр должен изменится, меняется жизнь, меняется темперамент нации и вместе с этим неизбежно модифицируется исскуство… как измениться театр — пока не знаю.
Борис Крупник: У вас есть кумир или может быть личность безусловно авторитетная.
Армен Джигарханян: Безусловного поклонения нет… Есть много уважаемых людей с разными достоинствами, у кого то сильная воля, у кого то доброе сердце, а следование авторитарности — это наверное уже не для моего возраста.
