Однажды я задался вопросом — почему мы ходим на спектакли, смотрим кино? Чего мы ищем?
— Душевного успокоения в чужих драмах?! — Вряд ли — меня не особенно то волнуют и реальные горести чужих людей, не говоря уж о театральных действах.
— Возможности учится жизни?! Тоже нет. Чему уж тут научишься, если уроки собственной жизни — вынужден повторять с постоянством достойным лучшего применения.
— Извечное человеческое любопытство — большая замочная скважина с видом на жизненно-важный отрезок чьей-то жизни? — Возможно. В Детстве я часто подглядывал и, скорее всего не удержусь от соблазна и ныне, знай я наверняка, что моя респектабельность не пострадает. Однозначно ответить на вопрос, почему я с таким удовольствием смотрю постановки, мне так и не удалось. Что впрочем отнюдь не помешало ожидать нового действа поставленного Ольгой Глубоковой с нетерпением школьника ждущего каникул. Но говорить о спектакле «Рычащий зверь покажи клыки» пожалуй, не буду поскольку считаю что его, как впрочем и другие спектакли, нужно смотреть, а затем обсуждать за чашечкой кофе. Однако ж некое чувство знакомое моей персоне от рождения подсказывает, что заглянуть в душу человека профессионально играющего в жизнь, в чужую жизнь, весьма любопытно. А потому после спектакля я с диктофоном и вопросами надоедал персонам более знакомым читателю как «Фокс» из фильма «Место встречи изменить нельзя» и гардемарин.
Борис Крупник: Как это было впервые? Я имею ввиду выбор нынешней профессии.
Александр Белявский:
-Я бы сказал за меня скорее решила судьба. Никогда не было четкого осознанного желания быть актером, и мечты такой не было. И если бы не случай так бы наверное на сцену и не попал.
Меня отправили после окончания Геологоразведочного факультета института цветных металлов и золота в Иркутское восточносибирское геологическое управление. Прибыл я туда зимой, а в это время геологи не выезжают на полевые работу и оставалось только участвовать в разного рода исследованиях подготовках, отчетах, в общем во всякой «помиральной» работе как у нас говорят. И судьба мне преподнесла сюрприз в виде некой Зои Ереминой, которая работала вместе со мной. Она была старостой драмкружка восточносибирского геологического управления. Труппа была весьма известна в городе. Они раз в год ставили спектакли на сцене Иркутского Областного драматического театра. И однажды Зоя Еремина пришла на работу в расстроенных чувствах, и естественно я поинтересовался причиной.
- — …неужели кто-то обидел?
- — Да нет хуже!
- — Что-то со здоровьем?
- — Ну, что вы хуже!
- — Тогда я догадался и спросил «В любви…»?
- Нет ну что Вы. Хуже.
Оказалось, что у них срывается спектакль «Горе от ума», который должен был идти на сцене Иркутского оперного театра через две недели. А руководители нашего управления, не считаясь с интересами коллектива, отправили исполнителя роли Молчалина в командировку. И вот тут из меня вырвались те слова, которые потом решили мою судьбу. Я сказал: «Давайте я попробую!»
Две недели я репетировал, а потом вышел на сцену, и не на клубную не на самодеятельную сцену, а на сцену театра — с афишами, с программками, с проданными билетами в костюме с декорациями с гримом, и даже была статья в «Восточносибирской правде» о молодом актере Белявском. Я помню наизусть как тогда написали! «Подкупает простота и естественность во всем поведении Белявского на сцене. Но к сожалению исполнителю не удалось подчеркнуть всей гнусности молчаловщины». Друзья меня конечно утешали, говорили, что никакой гнусности я подчеркнуть конечно не мог.
Но я уже был «отравлен» театром, «отравлен» словами своего первого режиссера. Он начал с того, что дал мне текст и попросил чего-то прочитать за Молчалина, а после сказал: «Понимаете вот сейчас на сцену вышли Вы — Саша, а мне нужно чтобы на сцену вышел другой человек, который ходит по другому, смотрит по другому, говорит по другому». В общем, он буквально в первый же вечер раскрыл мне всю прелесть актерского искусства. Ведь сделать из себя другого человека безумно интересно, и я считаю, что для актера почетна не демонстрация самого себя, какой я есть в жизни, а создания задуманного автором образа. И я всю жизнь стремился именно так и работать, мне так интереснее.
Михаил Мамаев:
Вы знаете я верю в судьбу. Было ощущение того что это мое — в детстве присутствовали пения солистом в хоре, игра в школьной самодеятельности. А потом, когда нужно было выбирать профессию сказалось влияние родителей. Из разных возможностей была выбрана журналистика. А кроме того я писал стихи, и с ними получился мини-спектакль. В 19 лет вышел сборник собственных стихов. Потом меня со своими стихами пригласили в спектакль «Калигула» играть одну из главных ролей — придворного поэта. Эта постановка была хоть и не большим но событием в Москве…
В итоге я решил поступать в театральное училище, прошел творческий конкурс и… познакомился с Дружининой. Она меня пригласила сниматься в «Гардемаринах» поэтому учеба в театральном институте отсрочилась лет на пять. Потом я закончил ГИТИс. В общем судьба вывела…
Борис Крупник: Зачем вам нужна работа актера, это охота за славой деньгами или…?
Александр Белявский:
Она приносит радость, когда вдруг чувствуешь, что у тебя получилось и кому-то это нужно. Ведь работа для денег просто убивает человека. Я всегда говорил, что человеку нужна за труд не только материальная, но и моральная благодарность. Особенно в актерской работе. На сцене эту благодарность получаешь моментально — зрительный зал смеется или аплодирует, а кино — оно более жестоко в этом отношении, ведь кинокамера не реагирует на то, как ты сработал наплощадке. Так что актерский труд на сцене в этом отношении для меня предпочтительнее съемочной площадки.
Михаил Мамаев:
В двух словах сложно сказать зачем. Для меня, например это единственная и уникальная профессия. Я не знаю другой -которая позволяла бы прожить помимо собственной, или по крайней мере попытаться прожить, несколько других жизней. Можно конечно потом раскладывать — адреналин, еще что-то, но в целом эта профессия дает в руки увеличительное стекло с которым ты идешь по жизни и направляешь на людей, на самогосебя, на животных, на закаты и рассветы, рассматриваешь, что-то сам для себя подмечаешь. Потом перевариваешь, трансформируешь и выдаешь. Это в какой-то момент вдруг становится смыслом жизни.
Борис Крупник: По какой роли вас чаще всего узнают?
Александр Белявский:
Ну естественно «Место встречи изменить нельзя переплюнуло все остальные работы по популярности» хотя я для себя не считаю это своей особой заслугой и интересной работой.
Борис Крупник: А какая роль для вас была самой интересной?
Александр Белявский: Ну из недавних — когда Брежнева сыграл в «Серых волках».
Борис Крупник: А что в работе больше всего не нравится?
Михаил Мамаев:
Ну такого нету. Это тот странный случай, когда нравится все. В наше трудное время, к сожалению мало людей, у которых есть собственная философия. В актерской же профессии, я считаю, что человеку гораздо сложнее жить если таковой нет. Свою позицию мне весьма сложно изложить в часовом интервью, но… вот отношение к жизненным минусам, отрицательным моментам совершенно иное нежели в обычной бытовой жизни. Ты понимаешь, что минусы это самое главное потому, что они дают возможность ощутить плюсовость плюсов. Если грубо «Не было бы счастья да несчастье помогло…» поэтому из минусов складывается кайф.
Борис Крупник: О каком вашем недостатке вы чаще всего слышали от окружающих?
Александр Белявский:
Да вроде как не обсуждают. Нет мне так никто не говорит «Вот это у тебя недостаток». Ну конечно мы все разные и даже с близкими людьми бывают трения и разногласия, но так чтобы, кто-то кого-то обвинял…
— А на ваш взгляд какие у вас недостатки?
Это очень трудный вопрос, потому что мы не знаем на самом деле что такое достоинства и что такое недостатки. Жена иногда може сказать «Чего ты молчишь? Чего ты кому-то чего-то не скажешь прямо в лицо» Но я, знаете ли, не сторонник вот так сразу выпалить то, что я думаю. Человек и без моих слов может понять ситуацию.
Ну вот… жена упрекает в излишней покладистости, а я ее в излишней несдержанности. Но мы это преодолеваем.
Борис Крупник: Чего вы больше всего боитесь?
Если с нами все будут обходится по правде и справедливости — и наши близкие и начальство и руководство страны, тогда ничего не боюсь, а когда вдруг могут предать обмануть, отобрать деньги — вот этого и боюсь.
Борис Крупник: В чем состоит ваша заветная мечта?
Заветные мечты в молодости бывали… какие-то и то себя изжили, а сейчас то уж…
Михаил Мамаев:
Борис Крупник: У вас есть принципы?
— Наверное есть.
— А можно узнать какие именно?
— Откуда я знаю я их в себе не формулирую — просто ТАК живу и все! …Скорее — христианские.
Михаил Мамаев:
Не хочется показаться пафосным. ..Ну есть какие-то общечеловеческие ориентиры… я от корки до корки прочитал библию, и это как программа, она вошла и я наверное в чем то стал немного другим человеком…
Борис Крупник: Вы счастливый человек?
— Нет.
— А чего не хватает для счастья?
— Это очень сложный, интимный вопрос.
Михаил Мамаев:
Борис Крупник: Идеальная женщина — какая она?
Идеальная женщина это та которая тебя волнует. Это из головы не ответишь, все тело отвечает на этот вопрос.
— Трудно сказать!
— И все таки.
— Да нет такой!
Борис Крупник: На что вы никогда не пойдете ради денег?
На многое! На всякие подлости, гнусности не пойду никогда!
Борис Крупник: Вы верующий?
Михаил Мамаев:
Ну… да. Верующий, но не в ортодоксальном значении этого слова.
Какой бы темы мы не коснулись сейчас — она требует серьезного разговора, или никакого. В принципе религия это сложная штука… нужно более конкретно ставить вопросы. Скажем — веришь ли ты в загробную… нет даже не в загробную… веришь ли ты что это не последний раз который ты живешь?
Я верю — то что сейчас происходит со мной это лишь этап, один из… я не просто верю я в этом уверен, такое впечатление что я это знаю. Иногда мне кажется, что я помню то что было до…, иногда мне кажется что я знаю что будет после…
Борис Крупник: Что произвело на вас в течение жизни самое яркое впечатление?
Александр Белявский:
— В жизни в любви или в работе?
— Я бы хотел что бы вы сами выбрали то что для вас самое самое.
— Не знаю… много чего бывало — знакомств наград, признаний…тут весов-то нет!
Михаил Мамаев:
Ну трудно так сказать…
К примеру радуга — это же очень яркое впечатление. Радуга это философия всего. Можно спрашивать каких я люблю женщин брюнеток или блондинок, каких писателей… ответ один я люблю радугу! Вся жизнь это радуга и как можно из этого выбирать?!
Есть притча: Очень болезненного ребенка держали в замкнутом пространстве в комнате без окон и когда он выздоровел… однажды он увидел закат. Солнце садится, и ребенок плачет, а потом поворачивается к окружающим и говорит: «Не переживайте оно еще вернется». ГЕНИАЛЬНО! Для него яркое впечатление и в то же время нечто большее — знание того, что солнце снова взойдет. Вот бы каждый день был таким.
Борис Крупник: Какой вопрос от журналистов вы больше всего не любите?
Мне всегда трудно общаться с журналистами. Я их побаиваюсь, потому что очень часто читаю, то чего не говорил. А самих вопросов я не боюсь ведь если вопрос не нравится — я от него просто уклонюсь.
У меня такого нет. Я сам когда то был журналистом. Я понимаю, — чтобы не спрашивали это уже хорошо, это значит что какой-то интерес есть. Другое дело, если вопросы примитивные — тогда моя задача отвечать на них не примитивно. Ведь актерская профессия, как и писательская, это миссионерский труд. Тут не просто приходишь на работу, зарабатываешь — получаешь, приходя в нашу профессию человек, хочет что-то сказать, И поэтому не важно какие вопросы тебе задают. Важно, что ты говоришь сам.
